Прежде: Consecutio temporum в латинском языке сравнительно с русским языком

Продолжение: Павел Первов, Синтаксическая роль союза ut в латинском языке...

Окончание: Павел Первов, Синтаксическая роль союза ut в латинском языке...

---

Павел ПЕРВОВ

Синтаксическая роль союза ut в латинском языке и генезис придаточного предложения

Многочисленные значения латинского союза ut и разнообразные роли его в синтаксическом построении речи дают особенно удобный случай выяснить происхождение придаточного предложения вообще и общие принципы подчинения его главному предложению.

Процесс развития сложного предложения однороден с процессом развития простого предложения. Стремление отвлеченное сделать более или менее конкретным есть тот логический мотив, который ведет за собою образование второстепенных членов предложения. Слово обыкновенно означает понятие, а когда к подлежащему и сказуемому предложения мы прибавляем определения, дополнения, обстоятельственные слова, то понятия мы превращаем в представления, общее превращаем в частное, родовые понятия в видовые и т. д. Распространение предложения происходит по известного рода логическим категориям, — категории свойства, места, времени, образа действия и т. д. Но далеко не всегда в языке есть слово, которым можно было бы прямо обозначить свойство, место, время и т. д. Не имея для этого отдельных слов, мы прибегаем к сравнению. Сравнение есть основной принцип и подчинения придаточного предложения главному.

Сравнение, вообще говоря, играет огромную роль в истории образования и развития языка. Все, что мы называем переносным значением слов, обязано своим существованием исключительно взаимному сравнению предметов, свойств и действий. Все отвлеченное, все, что человек мыслил, но что не было реальным, получало название от сравнения с предметом реальным. Мир идей несоизмерим с миром слов. Какой богатый ни возьмем язык, слов в нем все-таки несравненно меньше, чем понятий и представлений у народа, им пользующегося. Каждый момент в работе сознания не похож ни на один из предыдущих; проявления сознания бесчисленны, а число слов в языке всегда ничтожно в сравнении с числом этих проявлений. И тут опять помогает процесс сравнения.

Если небольшую часть этих проявлений мы можем точно назвать существующими в языке словами, то огромное большинство проявлений мы можем только описывать при помощи разных сравнений. Все, чего мы не можем прямо и точно выразить тем или иным словом, мы выражаем путем сравнения с другими предметами. Сравнение лежит в основе всей семасиологии языка. В огромном большинстве случаев мы этими сравнениями пользуемся механически, бессознательно, нисколько не думая о том, что наше выражение есть сравнение; и только детальный анализ корней, сопоставление с другими языками и т. д. обнаруживает нам, что такое-то слово заключает в себе сравнение одного предмета с другим. Сравнение проникает и в синтаксический строй языка. Когда и для чего мы употребляем придаточные предложения? Очевидно тогда, когда не можем выразить того, что нужно, простыми членами предложения.

Придаточные предложения создаются путем сравнения. Когда мы не можем обозначить, например, время действия простым обстоятельственным словом, то мы берем какое-нибудь другое действие и сравниваем его с первым по времени. Вместо того, чтобы обозначить, что данное действие произошло в таком-то году, в такой-то день и т. д., мы говорим, что оно произошло одновременно, раньше или позже какого-нибудь другого действия. Придаточное предложение времени есть обозначение другого, побочного действия, по сравнению с которым мы определяем время главного действия. Когда мы почему-либо не можем прямо обозначить одним словом место действия, мы берем другое действие, бывшее в том же месте, и из сравнения двух действий заключаем о месте первого действия. По тому же принципу строится и всякое другое придаточное предложение. При одних придаточных, для обозначения разных обстоятельств, сравниваются два действия по времени, месту, способу, степени, по причинной связи; при других придаточных сравниваются два предмета по качеству. На сравнении предметов по качеству основаны придаточные подлежащие, придаточные сказуемые и часто придаточные определительные; другие определительные основаны на сравнении действий. Когда мы говорим: «дом, в котором мы живем, стоит на берегу реки», мы свойство дома определяем путем обозначения другого, побочного действия, которое, как и главное действие, относится к тому же предмету: для определения свойства мы сравниваем два действия по месту («стоит» там, где «живем», — оба действия происходят в одном месте). Менее нагляден принцип сравнения в предложениях дополнительных.

Всякое дополнительное предложение устанавливает отношение нашего сознания к наблюдаемому или воображаемому факту. Это отношение опять основано исключительно на сравнении. Главное предложение при дополнительном означает деятельность сознания, придаточное обозначает материал, над которым происходит эта деятельность. Соединение главного с придаточным констатирует совпадение впечатления сознания с внешним фактом, его произведшим. Факт сравнивается с впечатлением; сравнение устанавливает совпадение содержания факта с содержанием впечатления. Говоря: «я слышу, как ты читаешь», я устанавливаю, путем сравнения, полное совпадение между моим впечатлением, между моим слуховым восприятием и внешним фактом, давшим впечатление.

Что сравнение есть единственный принцип, по которому составляются придаточные предложения, в этом мы убеждаемся и из разбора коренного состава всех местоимений, наречий и союзов, служащих для соединения придаточного с главным. В русском языке придаточное подчиняется главному при помощи следующих слов: кто, что (местоимение и союз), какой, каков, который, чей, где, куда, откуда, отколе, доколе, коль, когда, пока, как, сколько, чем, почему, зачем, нежели, чтобы, будто, ли, если, хотя, пусть. Остановимся прежде всего на словах: пусть, будто, хотя. Слова эти сохраняют формальную функцию глагола, — все это формы повелительного наклонения (будто — будь то). Формы эти наглядно обозначают тот логической процесс, который ведет к образованию придаточных предложений. Не имея в запасе для обозначения какого-нибудь представления, мы прежде всего испытываем некоторого рода затруднение выразить свою мысль, и это затруднение разрешается тем, что мы из массы предметов, свойств или действий делаем выбор одного, основываясь на сравнении и уподоблении выбираемого нами предмета, свойства или действия нашему наличному проявлению сознания. Вся эта умственная работа точно обозначается формами: пусть, будь, хоть. Положим, мы говорим о чрезвычайной быстроты какого-либо движения; затрудняясь выразить наглядно степень быстроты одним каким-нибудь наречием, мы из массы предметов делаем выбор такого, который движется с тою именно быстротою, какую мы представляем себе в настоящий момент в сознании. Мы как бы рассуждаем сами с собою: какой бы нам предмет взять для сравнения? Ну будь то хоть стрела... Я получил известие о твоем брате; затрудняясь на некоторое время в способе формулировать проявление своего сознания, я выбираю действие, которое, по моему мнению, очень сходно с впечатлением, воспринятым в моем сознании, и вот это-то сходство, основанное на сравнении, я выражаю фразою «я слышал, будто приехал твой брат». На такой же выбор указывает разделительный союз ли, происходящий от того же глагольного корня, как и слова: или (= и + ли), либо, любой, libet (quilibet, quolibet и др.); нежели и если заключает в себе тот же разделительный союз (не + же + ли, есть + ли).

Обращаясь к остальным способам соединения придаточного предложения с главным, мы прежде всего поражаемся той невообразимой путаницей в терминологии и распределений слов по частям речи, которую находим в грамматиках. Одни грамматики, например, выражение после того как считают наречием, другие — союзом, третьи видят здесь местоимение и союз, четвертые — местоимение и наречие и т. д. Стремление установить для каждого вида придаточных предложений специальные способы соединения повело к тому, что соединение предлога, местоимения и наречия — три совершенно различные части речи — стали называть «союзом»! Но если из случайного, даваемого грамматиками перечня выражений, соединяющих придаточное с главным, мы отбросим все добавочные элементы, которые должны быть отнесены к главному предложению (меж тем, с тех пор, после того и т. д.) и все наречия, только так или иначе ограничивающие основной элемент (скоро, только, вдруг и др.), и если не будем считать особо различных падежей одного и того же слова и предложных сочетаний, то мы получаем лишь следующие способы соединения придаточного с главным: какой (каков), который, кто, что, чей, как, когда, пока, коль, где, куда. Так как ч есть видоизменение звука к, а где = церковнослав. къде, то выходит, что придаточное может соединиться с главным одним только способом — именно с помощью корня к, от которого произошли все только что перечисленные местоимения и наречия. Далее мы видим, что все эти местоимения и наречия суть вопросительные, — если не считать пока, утратившего в современном языке вопросительный смысл (коль — устарелое слово, но сколь, доколе — вопросительные наречия). Грамматики все эти слова называют в данном случае относительными; но этот термин, не указывая значения слов, отмечает только их синтаксическую роль, именно то, что они служат (для «отнесения») придаточного к главному; и во всяком случае относительное значение развилось из основного, вопросительного. Мы спрашиваем о том, чего не знаем, и притом для того, чтобы получить ответ. Наш вопрос показывает, что мы не в состоянии назвать известный предмет, известное свойство или действие, и мы спрашиваем это название у другого. Отвечающий дает требуемое название. Тот же процесс совершается и в том случае, если собеседника нет, если говорящий сам для себя выражает свою мысль. Не имея названия для известного предмета, свойства или действия, затрудняясь назвать его, говорящий ставит вопрос об этом предмете, свойстве или действии и вопрос этот приставляет, прибавляет к главному предложению. Это и есть единственный способ происхождения всякого придаточного предложения.

Вместо недостающего нам названия для обозначения предмета, места, времени, причины и т. д., мы ставим вопрос о другом предмете, о другом действии, сходном с первым по месту, времени и т. д., и этот вопрос прибавляем к главному предложению. Таким образом, всякое придаточное создается путем сравнения, а выражается в виде вопроса.

Если всякое придаточное развилось из вопроса, не обращенного или обращенного к другому лицу, если всякое придаточное связывается с главным при помощи одного и того же корня к, знаменующего вопрос, если всякое придаточное выражает лишь сравнение одного предмета, свойства или действия с другим, выраженным при помощи главного предложения, то, очевидно, распределение придаточных предложений по логическим категориям подлежащего, сказуемого, определения и т. д. не может основываться на способах соединения придаточного с главным. Все способы выражают сравнение — и больше ничего. Чем нагляднее известный способ выражает сравнение, тем он чаще употребляется. Самым наглядным и общим по значению способом является наречие как. С этого наречия могут начинаться предложения дополнительные, определительные, предложения обстоятельства времени, образа действия, причины, цели, условные, уступительные. Само наречие выражает лишь сравнение — принцип, на котором основано образование всяких придаточных предложений, и только добавочные наречия (только, скоро, вдруг), местоимения (меж тем, после того), имена (с тех пор, в то время и т. д.) дают предложению видовой оттенок, дающий основание сопоставлять его с тою или иною синтаксическою категориею. Как выражает сравнение, а присоединение сюда, например, слов после того показывает, что это сравнение сделано с точки зрения времени, и т. д. Иногда видовое отличие основано даже на том или ином способе произношения слова, на ударении (ср. фразы: «я сделаю это так, как ты велел»; «я сделаю это, так как ты велел»). Из других способов соединения наиболее обычный — это слово что, служащее для подчинения предложений — подлежащих, сказуемых, определительных, дополнительных, предложений обстоятельства времени, образа действия, причины и цели. Само по себе слово что является таким же общим способом для выражения сравнения, как и наречие как, и все видовые оттенки получаются лишь при помощи других, добавочных местоимений и наречий. С развитием языка область применения придаточных предложений все более и более расширяется; является речь периодическая, в которой придаточные предложения составляются искусственным образом, без всякой иной цели, кроме требований плавности и округленности периода; вместо того, чтобы излагать мысли поодиночке, одну за другою, говорящий искусственно соединяет их различного рода связью, выискивает различные соотношения между мыслями; подчинение предложений делается в этом случае лишь стилистическим приемом.

Все сказанное нами о происхождении и подчинении придаточного предложения можно одинаково применить и к латинскому языку. Придаточные предложения здесь начинаются словами:

• quis,
• qui (quin, quo, qua, quod, quoad, quousque и т. д.),
• qualis,
• quantus,
• quot (quotus, quoties);
• quia,
• cum,
• quoniam,
• quam (antequam, postquam, priusquam, quamdiu, quamvis, quamquam, tanquam, quasi, quando);
• uter;
• ubi,
• unde,
• ut;
• cur;
• si;
• dum,
• donec;
• simulac;
• modo;
• num;
• ne.

Остановимся прежде всего на некоторых соединительных словах, стоящих особняком. Предложения, начинающиеся словом modo, подчиняются, собственно говоря, без помощи соединительного союза; modo употребляется как русское лишь только (ср.: «лишь звезды блеснут в небесах, корабль одинокий несется»). Simulac состоит из основного ac, означающего сравнение (ac = как), и добавочного simul (simulac = вместе с тем как). Donec произошло из do — ni — cum, где do образовалось из dio, творительного падежа от dius («день», «время»), ni есть местный падеж местоименной темы na или no и, наконец, c = cum — «когда», так что donec значит собственно: «в то время, в тот день, когда»; основным элементом является cum — «когда». Dum есть винительный падеж устаревшего слова dius, давшего целый ряд наречий, заключающих в себе понятие о дне или времени:

• diu,
• pridem,
• tandem,
• quondam,
• dudum,
• nondum,
• nedum,
• vixdum,
• interdiu,
• interdum,
• perdiu,
• jam = djam = diem и др.

Если сравнить, значит, dum с выражением, например, в то время как, то dum соответствует только добавочному элементу в то время и не заключает в себе сравнительного союза (как). Различные значения частицы ne развились из ее основного отрицательного значения, так что мы и здесь опять имеем, в сущности, бессоюзное сочетание. Num одни производят из ne — um, другие — от местоименного корня na или no; слово это во всяком случае совершенно аналогично вопросительной частице ne. Si, с параллельной древней формой sei, производят от местоименного корня so, давшего в греческом языке местоимение ὁ. Cur имеет при себе параллельную древнюю форму quor (Terentius, Andria, 103; 886) и = qua re. Слова uter, unde, ubi, ut произошли от одного корня, который сохранился во многих сложных наречиях:

• ali—cubi,
• ali—cunde,
• ne—cubi,
• ne—cunde,
• si—cubi,
• si—cunde,
• nun—cubi («ли где», Terentius, Eunuchus, 162)¹.

Рядом с ut существует полная форма uti: к корню, общему с словами ubi и unde, здесь приставлен местный падеж местоименного корня to. Uter аналогично греческому πότερος, ион. κότερος, и в древности писалось иногда с помощью звука c — cuter. Вместо обычного neuter в надписях встречается necuter, образованное, подобно наречиям necubi, necunde, из ne и cuter: In necutro mihi consto repetens pristinos casus meos (Marini, Inscrizioni Albani, 139). Итак, все соединительные слова, начинающиеся звуком u, произошли, очевидно, от корня cu. Перебирая все остальные способы соединения придаточного с главным, не рассмотренные еще нами, мы видим, что везде в начале стоит звуковое сочетание qu. Но c и q — это только различные приемы написания одного и того же звука. В надписях, древнейшем и новейшем языке вместо c мы часто находим q (persequtio, qum и т. д.); c и q одинаково соответствуют санскритскому k; даже в латинских словах, происходящих от одного корня, пишется то c, то qu (coquo, cocus, inquilinus, incola и т. д.).

---

¹ В древних памятниках встречаем даже форму cube вместо ubi. Подробно о словопроизводстве говорит И. В. Нетушил // Филологическое обозрение. I, 100; II, 29; III, 119.

---

Таким образом, обзор всех способов соединения придаточного с главным приводит нас к выводу, что и в латинском языке придаточное соединяется с главным по тому же принципу и с помощью того же местоименного корня, как в русском языке. Латинское придаточное есть тоже описательная замена с помощью вопросительного предложения такого названия предмета, свойства или действия, для которого в распоряжении говорящего лица не оказалось подходящего слова. Роль соединительных слов в латинском языке вполне аналогична роли подобных слов в русском языке. Одни и те же способы соединения пригодны для различных видов придаточного.

Qui, например, вовсе не показывает, что предложение, начинающееся с этого местоимения, есть непременно определительное, то есть означающее свойство предмета: с qui одинаково может начинаться и причинное предложение, и предложение цели, и дополнительное, и предложение, означающее степень действия или свойства (qui после dignus). Самыми обычными способами соединения и здесь, как и в русском языке, являются наречия, указывающие вообще на сравнение: это — quam и ut. Эти наречия имеют больше всего разновидностей в значении и употреблении, обусловленных разными добавочными элементами. К таким же сравнительным наречиям общего характера принадлежит и называемое обыкновенно союзом cum (quum). Видовые отличия придаточного всецело зависят, как и в русском языке, от добавочных элементов, которыми дополняется наречие, выражающее сравнение вообще. Так добавочный элемент primum («раз») придает сравнительному предложению смысл предложения времени. Усиливая сравнительное наречие quam наречиями времени (ante, post, prius, diu), мы получаем специализованное сравнительное предложение, именно предложение времени; усиливая то же наречие словами tam и si, мы получаем специально-сравнительное и сравнительно-условное предложение; удваивая quam или прибавляя к нему глагольную форму, аналогичную русским соединительным выражениям: «хоть», «пусть», «будь», именно vis, мы получаем сравнительно-уступительное предложение.

Латинский союз ut в значении сравнения; загадка вводных предложений, сравнительный период как искусственный прием поэтической изобразительности

Основываясь на всех этих соображениях о происхождении придаточного предложениях и о типичном способе соединения придаточного с главным, остановимся теперь подробнее на синтаксической роли слова ut и проследим на этом слове все способы специализации основного, сравнительного значения его. Принявши роль связующего звена между предложениями, ut стало союзом. Разбор значений союза ut начнем с тех случаев, где ut наиболее сохранило свои основные черты, то есть где оно означает сравнение по преимуществу.

Наименее специальный случай — это употребление ut в так называемых вводных предложениях. В стройной системе русского или латинского синтаксиса вводные предложения служат большою помехою. Установивши два вида сочетания — сочинение и подчинение, грамматики не знают, куда поместить предложения вводные, так как в данном случае нет ни сочинения, ни подчинения. Но синтаксическая роль этих предложений легко выясняется из указанного нами общего принципа, на котором основано подчинение придаточного предложения главному. Вводные предложения устанавливают путем сравнения сходство между нашим впечатлением и фактом, вызвавшим впечатление. Глагол вводного предложения обыкновенно означает деятельность сознания или внешнее ее проявление, путем речи или иным способом; а основное предложение, то есть то, в которое вставлено вводное, означает внешний факт, давший восприятие. Соединением двух предложений констатируется совпадение впечатления сознания с внешним фактом. Дополнительные предложения образуются по тому же принципу, но тут есть и разница. В том и другом случае впечатление сравнивается с внешним фактом, но исходные точки тут и там неодинаковы; начать сравнение можно с одного конца и с другого, можно сравнивать впечатление с фактом и факт с впечатлением. Так как впечатление ближе факта к говорящему лицу, то обыкновенно сравнение начинается с впечатления, и тогда получаются дополнительные придаточные предложения. Но иногда внешняя связь фактов настолько сильна, что говорящий начинает сравнение с факта: тогда впечатление будет вещью, с которою сравнивают; в этом случае получается то, что грамматики называют вводным предложением. Если предложение «я слышу» констатирует мое слуховое впечатление, а предложение «ты читаешь» указывает на факт, произведший впечатление, то сравнение между фактом и впечатлением могло идти двояким путем. Если перед этим я говорил о себе, если в речи на первом плане стоит моя личность, то я начинаю сравнение с своего впечатления, а твое чтение будет для меня предметом, с которым я сравниваю; в этом случае я говорю: «я слышу, как ты читаешь». Но если перед этим шла речь о тебе, то свое сравнение я начинаю с твоего действия, с внешнего факта, а свое впечатление подвожу под внешний факт, давший это впечатление; в этом случае я говорю: «ты, я слышу, читаешь» или «ты, как я слышу, читаешь». Здесь мы имеем дело уже с вводным предложением. Таким образом, вводное предложение есть такое придаточное, при котором сравнение начинается не с самого впечатления, а с внешнего факта, давшего впечатление. По учению латинских грамматик, употребление ut во вводных предложениях обусловливается постановкою verba sentiendi и declarandi; — под этим термином мы и должны разуметь глаголы, означающие деятельность нашего сознания (или словесное ее проявление), от которых, при иной исходной точке сравнения, зависят предложения дополнительные (в латинском языке — косвенные вопросы и оборот accusativus cum infinitivo).

Кроме вводных предложений, немалое затруднение для грамматик представляют и так называемые сравнительные периоды. Ни русские, ни латинские грамматики никогда не дают точного критерия для отличия сложного предложения от периода, ограничиваясь общей фразой, что период есть такое предложение, которое «отличается особенною распространенностью и законченностью», и не решая вопроса, считать ли сравнение в периоде за главное предложение или за придаточное. Мы уже говорили, что в периодической речи придаточное предложение часто является искусственным приемом, употребляемым для округления и плавности речи. Сравнительный период отличается еще большею искусственностью. Возьмем пример: Ut hirundines aestivo tempore praesto sunt, frigore pulsae recedunt, item falsi amici sereno vitae tempore praesto sunt, simulatque hiemem fortunae viderunt, devolant omnes (Rhetorica ad Herennium, 4, 48). Сравнение здесь явилось вовсе не в силу логической необходимости, не в силу невозможности выразить ту же мысль простым членом предложения; оно здесь оказывается лишь одним из приемов для достижения поэтической изобразительности. Оно, в противоположность придаточным предложениям, основано на целом ряде сходных пунктов: времена года сравниваются с обстоятельствами жизни, лето — с светлой порой жизни, прилет ласточек — с появлением друзей, холод — с тяжелой порой жизни и т. д. При такой массе сходных пунктов, составляющих tertium comparationis, это сравнительное предложение мы не можем, конечно, назвать придаточным образа действия, при котором сравнивается только степень энергии или способ двух действий.

Латинские придаточные предложения с союзом ut в роли сравнительного и причинного

В области собственно придаточных предложений наиболее простую роль ut играет в тех случаях, где родовое понятие сравнивается с видовым. Берем ряд примеров:

• Multi gloriose mortui sunt, ut Leonidas, ut Epaminondas, alii.
• Ea sola percipere dicunt, quae tactu intimo sentiant, ut dolorem, ut voluptatem (Cicero, Academica, 2, 24).
• In libero populo, ut Rhodi, ut Athenis, nemo est etc. (Cicero, De re publica, 1).

Во всех подобных случаях сравнение не развилось еще в целое предложение, и напрасно грамматики считают подобные сравнения сокращенными предложениями: они не «сокращались» и никогда не были полными. Добавление сказуемых при словах: Leonidas и т. д. было бы простой тавтологией. Если в подобных предложениях и стоит иной раз сказуемое, то оно всегда выражает ту же мысль, которая выражается и в главном предложении: она выражается лишь иными словами, с бо́льшими подробностями или в более конкретном виде (например: Multi gloriose mortui sunt, ut Epaminondas sine gemitu cum sanguine vitam effluere sensit). Во всех подобных случаях главнее предложение указывает на родовое понятие, а в сравнении идет перечень видовых понятий, входящих в состав данного родового. Сравнение здесь основывается на том логическом законе, что признак, принадлежащий роду, необходимо принадлежит и виду. Здесь нет нужды повторять несколько раз указание признака; достаточно констатировать связь между двумя понятиями, как между родовым и видовым: все, приписываемое в главном предложении родовому понятию, логически необходимо принадлежит и видовым, введенным в речь с помощью ut («как то; как; как например; так например»).

Иногда сравнение идет в обратном порядке, не от родового понятия к видовым, а от видового понятия к родовому, например: Cicero ea, quae nunc usu veniunt, cecinit, ut vates (Nepos, Atticus, 16). Говорящий в этих случаях устанавливает принадлежность вида к роду, а сравнение констатирует, что по данному признаку данное видовое понятие можно отнести к такому-то роду.

Из сопоставления видового понятия с родовым легко развивается отношение причинности. Возьмем примеры:

• Alcibiades in dicendo satis exercitatus fuit, ut Atheniensis (Cicero, Tusculanae disputationes, 1).
• Diogenes liberius, ut cynicus, Alexandro inquit (ibidem, 5).

Так как понятие об Алкивиаде входит, как видовое, в состав понятия об афинянине, то мы имеем достаточное логическое основание приписать и видовому понятию признак, присущий родовому. Почему Диоген отличался свободой выражения? Потому что он был циник. Раз мы знаем, что циники не стеснялись в выражении мыслей, то, констатировав, что понятие о Диогене есть видовое по отношению к понятию о циниках, мы тем самым указали причину, почему Диоген так свободно выражался. Родовой признак по закону достаточного основания логически необходимо принадлежит видовому понятию; это достаточное логическое основание и есть причина указанного в главном предложении действия. Таким же путем получилось причинное отношение и в таких примерах, как:

• Ille, ut semper fuit apertissimus, non se purgavit (Cicero, Pro L. Murena, 25).
• Aiunt hominem, ut erat furiosus, respondisse (Cicero, Pro S. Roscio Amerino, 12).

Грамматики для таких предложений придумали особое правило: «ut est, erat, fuit с прилагательным употребляется как вводное предложение для означения качества, которое в данном случае поясняет действие» (Кесслер, § 190). Но почему же ut играет такую роль только при имени прилагательном и что означает это «пояснение действия»? Тут все дело опять в соотношении между родовым и видовым понятием. Признак, приписываемый предмету в главном предложении, есть видовое понятие по отношению к признаку, приписываемому тому же предмету в сравнительном предложении. В первом, например, предложении Катилине приписывается и откровенность вообще, и нежелание оправдываться в данном случае; откровенность есть родовое понятие по отношению к нежеланию оправдываться. Приписывание предмету родового, общего признака (полная откровенность Катилины) есть достаточное логическое основание для того, чтобы приписать ему и видовой, частный, входящий в состав родового (Катилина не хочет оправдываться и в данном случае). Неудивительно, что родовое понятие выражено прилагательным, а видовое глаголом. Глаголы означают частные случаи, отдельные проявления, а объединение всех однородных частных случаев и проявлений и есть свойство предмета, выражаемое прилагательным. В русском языке в аналогичных случаях оказывается уже недостаточным простое сравнение признаков; сравнение специализируется, слово как получает добавочный элемент так, и в результате мы имеем уже причинный союз так как. Когда сравнению подвергаются предметы, то и в русском, как в латинском, мы ограничиваемся соединительным словом как («Диоген, как циник», и т. д.); но если сравниваются признаки (общий, родовой и частный, видовой), то мы употребляем уже специализованный сравнительный союз так как и называем его уже союзом причинным. Для фразы Catilina, ut semper fuit apertissimus, etc. грамматики дают три способа перевода:

1. «так как всегда был вполне откровенен»,
2. «как человек откровенный»,
3. «как и следовало ожидать от такого откровенного человека».

Ближе к латинскому обороту первый способ; во втором способе сравнение признаков заменено сравнением предметов, а третий способ есть лишь словесное изображение той логической работы, которая происходит при сопоставлении родового понятия с видовым.

Союз ut в значении ограничения

Наряду с значением причинности можно поставить значение ut как ограничения. Берем примеры:

• Ex opulentissima, ut tum res erant, Etrusca civitate etc. (Livius, II, 50).
• Triumphavit insigni, ut illorum temporum habitus erat, triumpho (ibidem, X, 46).
• Clisthenes multum, ut temporibus illis, valuit dicendo (Cicero, Brutus, 7).
• Multae in Fabio, ut in homine Romano, litterae erant (Cicero, Cato Major, 4).

Для перевода таких примеров употребляется то выражение «как, по крайней мере», то предлоги «для, по». Многие свойства могут быть приписываемы предмету лишь по сравнению с другими предметами. Название предмета длинным или коротким, большим или малым, теплым или холодным и т. д. только тогда логически допустимо, когда есть другие предметы для сравнения. Но этих других предметов мы обыкновенно не указываем и сравниваем данный предмет не с другим определенным предметом, а с типичной нормой. Если я лежащую на столе книгу называю «маленькою», то я имею в виду обычный, привычный для нас формат книги: данная книга «маленькая» потому именно, что формат ее ниже нормы. Если свойство может иметь бо́льшую или меньшую степень, то, приписывая предмету это свойство без сравнительного его сопоставления с другими предметами, мы всегда разумеем это свойство в его нормальной степени. С течением времени многие нормы изменяются: что для предков было роскошным, то для нас может стать простым и бедным; кого предки считали мудрым, тот для нас может казаться смышленым, и т. д.; кроме того, нормы различны у различных классов людей. Приведенные выше латинские фразы означают именно такие отступления от норм при обозначении свойств. Клисфен назван красноречивым, триумф славным, этрусское государство богатым, но все эти свойства взяты не в обычной для эпохи автора норме; красноречие Клисфена автор по своей мерке, может быть, уж не назвал бы красноречием. Таким образом, в этих примерах свойства берутся по сравнению не с обычной для говорящего нормой, а с другой, прежней, принятой другими. Ограничение получилось в силу того, что прежняя норма оказалась ниже современной или обычной для автора. Выражение «по крайней мере» означает именно уменьшение этой обычной нормы. В сравнительном предложении здесь можно различать два элемента:

1. указание эпохи, круга людей, общества и т. д., где норма принята, и
2. слово, указывающее, что норма существует.

Первый элемент не может быть опущен (tum, illis temporibus, in homine Romano и т. д.); второй часто опускается, так как он везде один и тот же: при ut стоит или подразумевается всегда одно и то же понятие, именно понятие о существовании общей мерки, общепринятого взгляда и т. п. Фразу Clisthenes etc. мы могли бы перевести: «Клисфен был очень силен в красноречии, как, по крайней мере, в те времена думали» (то есть все думали, обыкновенно думали). Слова думали, полагали, считали и т. д. и указывают на существование нормы. При сокращенном переводе берутся или оба элемента («по понятиям того времени») или только первый («по тому времени, по тем временам»).

Союз ut temporale

Простейший случай специализации мы находим в сочетании ut primum. Добавочное primum («сперва») указывает, что первое действие закончилось, когда началось другое. Употребляясь даже в историческом рассказе с perfectum indicativi, это ut (temporale) не подчинилось еще правилам последовательности времен; оба предложения в этом сочетании стоят, можно сказать, самостоятельно, и мы имеем здесь не возникшее придаточное, а лишь возникающее, — видим путь, как из двух самостоятельных предложений, сравниваемых по времени («сперва» одно действие, а потом другое), возникает подчинение предложений. Отсутствие промежутка за оконченным первым действием обозначается иногда словом simul, аналогичным русскому «скоро» («как скоро»), например, говорят: tu, mi frater, simul ut ille venerit, primam navigationem ne omiseris (Cicero, Epistulae ad Quintum fratrem, 2). Впоследствии ut стало употребляться во временном значении и без добавочного primum, а simul стало обычным добавочным элементом при другом сравнительном наречии — ac.

 

Продолжение следует

Прежде: Consecutio temporum в латинском языке сравнительно с русским языком

Продолжение: Павел Первов, Синтаксическая роль союза ut в латинском языке...

Окончание: Павел Первов, Синтаксическая роль союза ut в латинском языке...

ИЗУЧЕНИЕ ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОГО ЯЗЫКА ОНЛАЙН Филологическая премудрость от создателя сайта zaumnik.ru УРОКИ ЛАТЫНИ ПО СКАЙПУ

 

---

© ЗАУМНИК.РУ, Егор Поликарпов, репетитор, преподаватель латинского языка и древнегреческого: научная редактура, ученая корректура, оформление. Для заказа услуг репетитора по латыни или переводчика просьба писать сюда: zaumnik.ru@mail.ru, либо сюда: vk.com/repetitor_latyni, либо сюда: facebook.com/polycarpov.