Оглавление книги
Предыдущая лекция:
VIII. Распространение христианства на Руси
Следующая лекция:
X. Русские проповедники: Лука Жидята, Иларион и его «Слово о законе и благодати»
Лекция IX
ПРОПОВЕДНИЧЕСКИЕ СБОРНИКИ И ПРОПОВЕДЬ ПРОТИВ ЯЗЫЧЕСТВА
Проповедь иначе называлась «Словом». Среди «слов» толстых пергаменных сборников сохранились и направленные против язычества, только очень трудно разобраться — против болгарского или русского язычества, так как мы не знаем первого, а отчасти и второго. Сверх того, не знаем, как передвигались мифы от одних народов к другим, а что они передвигались — нет сомнения: ведь и христианство передвигалось.
Обратите внимание на имена «русских» божеств: Велес (Волос), Хорс, Сварог, Стрибог, Перун, Мокошь, Симарьгл. Эти имена богов звучат не по-русски, хотя известны не только из обрусевших, но и из чисто русских памятников. Например, летопись сообщает, что, когда «нача княжити Володимер в Кыеве един, и постави кумиры на холме, вне двора теремьного: Перуна древяна, а главу его сьребряну, а ус злат, и Хорса и Дажьбога и Стрибога и Семарьгла и Мокошь». По летописи, изображение Перуна тащили затем к Днепру в Киевской и к Волхову в Новгородской области. Обратите внимание на имена: «Хорс» и «Симарьгл» — имена иранских божеств; «Сварог» — как будто вариант индийского имени; «Стрибог» — сложное имя, отделите слово «бог», остается «стри»: есть такое русское слово? Такого слова нет. Откуда же были получены эти божества, русские ли они, или некоторые была общими для славян вообще, или даже общими у русских и у иранских их соседей? Таким же чужим в основном является термин, относящийся к культу предков и культу мертвецов, «русалия» проповедей, Русалия есть не что иное, как весенний праздник роз, «русалия» название латино-греческого праздника, а у нас русалки стали обычными персонажами национального фольклора.
Когда в древних проповеднических «словах» запрещается ставить трапезу «роду и роженицам», или иметь моление «рощениям и кладезям», то неизвестно, кому запрещалось. Проповеди запрещают молиться «огню под овином». Это тоже национально неопределимо. Та же неопределимость относится к запрещению в этих проповедях игрищ, песен и плясок, в основном идущих от языческого обряда. Ясно, пожалуй, только одно, что божества, имевшие каждое свое имя и некогда собранные Владимиром на дворцовом холме, представляли собой княжеский, «государственный» олимп, а божества, носившие в проповедях групповые названия, были божествами масс языческого простонародья.
Как бы то ни было, трудно решить, чьи это проповеди — наши или болгарские, тем более, что, вчитавшись, мы чувствуем в их основе какой-то греческий оригинал. Взята, например, греческая статья и наслоена именами славянских божеств, причем славянские вставки нарушают стройность статьи, что и видим в большинстве «Слов» против язычества.
Вообще, проповеди против язычества не являются ценным литературным материалом. В них нет признаков ораторского искусства, они все очень нескладны. Гораздо интереснее и стройнее проповеди сборников, посвященные социальным отношениям — о богатых и бедных, лихоимцах и грабителях, о взаимоотношении членов семьи.
Социальное и имущественное неравенства рассматриваются здесь по-средневековому: как устойчивые, естественные положения, которые рекомендуется только не утяжелять. Возражения направлены не столько прошив греха, сколько против излишеств. Наставления и запрещения таких проповедей, выраженные иногда очень реалистически, дающие хороший материал для историка, повторялись в продолжение многих столетий.
Формы социальных отношений, повторявшиеся в разных проповедях, начиная с XI—XII в., с малыми изменениями вошли в такую позднюю кодификацию общественного поведения, как «Домострой» XVI в. Резкого различия между миропониманием XII и XVI вв. не видно, до такой степени социальные отношения слабо менялись. Они вошли почти целиком в «Домострой» XVI в., который долго определял миропонимание консервативных слоев русского общества.
Социология древних проповеднических «слов», в большинстве переводных с греческого, передает принципы рабовладения византийских и воспитанных Византией славянских феодалов, с подтверждением и обоснованием этих принципов текстами Нового и Ветхого завета. Каждое положение этих проповедей неизменно подтверждается цитатой из Евангелия, Апостола и Библии вообще. Библеизм постоянно сказывается даже в «Домострое». Например: «Не смейся, с детищем игры творя», т. е. обращаясь с ребенком, не шути. Это прямо из Библии, и согласно с нею же говорится: «но преломи ему ребра». Надо иметь в виду, что это восточный гиперболизм: Библия говорит его преувеличенными образами.
Социология проповедей есть, конечно, социология церковников. Например, в одном «Слове» сборника проповедей говорится: «Вы в своем доме игумене есте», т. е. каждый владыка в своем доме руководит домочадцами и отвечает за их «спасение», как игумен в монастыре.
Следует отметить, что как «слова» против язычества, против двоеверия, так и «слова» о социальных пороках и добродетелях, о нормах социального быта, помещенные в древних проповедных сборниках, обычно анонимны или надписаны ложными авторскими именами. Приведем в пример такие заглавия: «Слово святые троицы ко всему миру» или «Слово некого христолюбца и ревнителя по правой вере». Что касается надписания ложными именами, то для придания авторитета над некоторыми словами ставились имена особо известных проповедников. Так было в Византии и у славян. Многие проповеди надписывались именем знаменитого Ивана Златоуста, хотя они явно ему не принадлежали.
Что касается литературности «слов» проповеднических сборников с X по XIV в., то наиболее художественными являются греческие по происхождению «слова» Ивана Златоуста и Григория Богослова, находившихся под воздействием, античного ораторства. «Слова» Ивана Златоуста, в большинстве подлинные, были переведены в X в. в Болгарии, немного пополнены анонимными, ложно надписанными словами и заключены в сборниках «Златоструй» и «Златоуст», составленных в Болгарии. Эти сборники дали материал для позднейших проповедных русских сборников учительного типа, носящих название «Измарагд» (по-гречески «смарагд», по-тюркски «изумруд») и «Златая цепь», которые постепенно принимали в свой состав и некоторые русские проповеди известных авторов XI—XIII вв. (Феодосия Печерского, Кирилла. Туровского, Серапиона Владимирского) и анонимные.
Что касается сборников похвальных слов в честь праздников и святых, которые называются по-гречески Панегириками, «Торжественниками», то их собрание целиком переведено с греческого и дополнено в Болгарии похвальным» словами авторов X века — Климента Болгарского, Иоанна экзарха Болгарского и Константина Болгарского, а на Руси проповедями Кирилла Туровского и позднее словами Григория Цамблака.
Чужие переводные или болгарские «слова» имеют для нас значение, поскольку они воздействовали на русскую книжность, оформляя миропонимание и литературное выражение этой книжности. Например, мы видим отражение этих проповедей в летописи, в поучении Мономаха, у Кирилла Туровского, в Домострое. Эти чужие «слова» породили целую серию произведений, написанных, может быть, и не церковниками, а светскими людьми, породили педагогические слова древнего времени, именуемые «поучениями от отца сыну», против злых жен, против пьянства. Их очень много. Нет библиотеки, где бы мы не нашли каких-нибудь новых проповедей против пьянства или новых поучений от отца сыну. С течением времени эти проповеди теряли церковный стиль, принимали стихотворную форму и вступали во взаимоотношение с русским фольклором. Какой-нибудь устный сказ о хмеле в основном подходит к очень старинным проповедям против пьянства.
Как в поименованных сборниках — «Златоуст», «Златоструй», «Златая цепь», «Измарагд» и «Торжественник», т. е. в сборниках определенного состава, так и в сборниках случайного состава со случайным подбором слов (например, Изборник Святослава 1076 г.) есть ряд поучений о почитании книг, в которых красиво и образно прославляется мудрость, заключенная в книгах, рекомендуется их чтение и указывается обращение с книгами. Но дело идет не о книгах вообще, а о святых книгах, которые необходимы для спасения. Если устранить отсюда идею спасения, то полезной останется методика чтения книг (рекомендуется читать внимательно, а не вращать только листы, неоднократно заглядывать в прочтенные главы и пр.).
Приведу по хрестоматии Буслаева в пример «Слов» против язычества одно — из сборника очень древнего происхождения. Буслаев, поместив его с маленькими сокращениями, дал, однако, самое главное.
«Слово некоего христолюбца и ревнителя по правой вере... »
Как Илья-пророк Фезвитянин (библейский) заколол 300 жрецов языческих со словами: «Ревнуя, я поревновал в честь вседержителя», так и этот христианин не может терпеть, чтобы христиане жили в двоеверии, а они верят в Перуна, Хорса, Мокошь, Симарегла и в вилы («вилы» подобны нашим русалкам; вопрос, были ли «вилы» у нас; в сербском фольклоре постоянно встречаются «вилы»); этих «вил» — 39 сестер. Так говорят невежды и считают их богинями, им кладут жертвы и куры им режут. И молятся Огню, называя его Сварожичем. Чеснок чтут, воображают его богом. Когда у кого случится пир, кладут чеснок в ведра и чаши, веселясь перед своими идолами. Кто из крещеных так поступает, тот является не лучше еретика. И это творят не только «невежи», но «вежи», не только неведающие, но и ведающие: попы и книжники. Если вежи не доходят до того, чтобы пить и есть моленое, т. е. жертвенное, если не пьют и не едят, то все же видят их злые дела, а если не видят, то слышат, но не хотят их научить. (Далее идет ряд цитат из Апостола и т. п.) Затем: «Не следует христианам играть в бесовские игры, каковы — пляска, музыка, песни мирские, молиться под овином огню, и вилам, и Мокоши, и Симуреглу, и Перуну, и Волосу скотьему богу, и Роду, и Рожаницам и всем, им подобным.... Бегите, любимые, от жертв идольских, чтобы мы не оказались лжецами, сказав при крещении: «отрекаюсь, от сатаны» и т. д. Мы ведь не просто делаем злое, но смешиваем чтимые молитвы с проклятым молением идольским», ставя кутью в пищу Роду и Рожаницам». (Далее опять ряд цитат из Апостола и др.)
В. О. Ключевский сделал наблюдение, что жития писались по одному шаблону, то же установлено мною по поводу исторических повестей, то же можно сказать и о проповедях, которые, например, постоянно повторяют одну и ту же мысль: «Наведе на ны бог мор, войну и др. несчастия грех ради наших, но не для того, чтобы нас погубить, а чтобы мы никогда не забывались, так поступает бог, любя и наказуя». Если взять проповеди в массе, то эта мысль будет постоянной частью их шаблона.
Первое выражение этой идеи «о казнях божиих» мы находим уже в летописи, где она использована для теоретизации исторического процесса. Вообще некоторые темы проповедей сказались и на историческом объяснении наших летописцев.
Привожу соответствующие места из начальной летописи, воспользовавшейся здесь одним «словом» Златоструя, которое в некоторых списках ошибочно приписывалось Феодосию Печерскому. Под 1067 г. сообщается, что пришли на русскую землю половцы и победили русских князей «грех ради наших». Далее идет заимствование из проповеди. «Наводит бог по гневу своему иноплеменников на землю (т. е. на страну), и когда жители ее окажутся поражены, то придут в сознание, вспомнят бога; междоусобие же случается от соблазнения дьяволом. Ибо бог желает людям не зла, но блага, а дьявол радуется злому убийству и кровопролитию, возбуждая ссоры, зависть, братоненавидение и клевету. Когда страна согрешит, то бог наказывает смертью, или голодом, или нашествием язычников («наведением поганых»), или беспогодьем, или гусеницею (саранчею?), или иными казнями, чтобы, мы, покаявшись, жили как велит бог». Далее идут цитаты из библейских пророков. «Слыша это (т. е. пророческие слова), устремимся к добру, будьте справедливы, избавьте обидимого; покаемся, не воздавая злом за зло и клеветой за клевету, но прильнем любовью к богу, омывая все грехи постом, рыданием и слезами. Перестанем жить язычески («погански живуще»), называясь только христианами. Разве не язычески живем мы, если веруем во встречу? Если кто встретит монаха, то возвращается назад, также если встретит кабана или свинью. Разве это не по-язычески? Это по наущению дьявола соблюдают такое колдовство. Другие же верят и в чиханье, а оно, ведь, на здоровье голове. Но всем этим дьявол прельщает, да и другими обычаями, всяким коварством отманивая нас от бога, трубами и скоморохами, гуслями и русалиями. Видим мы игрища полные множеством людей, где заталкивают друг друга, стремясь к бесовскому зрелищу, а церкви стоят пустые. Когда бывает время молитвы, мало народа находится в церкви. Вот поэтому мы и принимаем всякие казни от бога и нашествие неприятелей, все эти казни принимаем мы по веленью бога за наши грехи». То же приблизительно повторено начальной летописью под 1093 г., опять по поводу половецкого набега, и новгородскою летописью под 1238 г., по поводу Батыева нашествия.
Оглавление книги
Предыдущая лекция:
VIII. Распространение христианства на Руси
Следующая лекция:
X. Русские проповедники: Лука Жидята, Иларион и его «Слово о законе и благодати»
© ЗАУМНИК.РУ, Егор А. Поликарпов, 2012 — научная редактура, ученая корректура, оформление, подбор иллюстраций; все права сохранены.